Выступая на открытии Санкт-Петербургского экономического форума, президент Дмитрий Медведев сказал, что наша задача сегодня - формирование интеллектуальной, умной экономики. И добавил через паузу: и общества. Золотые слова.

Уже несколько лет у нас говорят, а в последние месяцы в связи с кризисом почти ежедневно, о необходимости создания "экономики инновационной". Это уже стало и политическим лозунгом, и политическим заклинанием, и клятвой в политической верности.

Между тем всё это время, а в связи с кризисом особенно быстро, в России умирает отрасль не только инновационная сама по себе, но и способствующая появлению инноваций в любой иной сфере. И, между прочим, для ее спасения необходимы не сотни миллиардов долларов, а всего лишь один или два. Я имею в виду издание научных (научно подготовленных книг) книг, да и книгоиздательство в целом (2,3 миллиарда - это годовой оборот всего книгопроизводства).

А теперь я приведу факты, почерпнутые мною в разговорах с книгоиздателями (классический когда-то был жанр разговора).

За месяцы кризиса продажа книг в стране сократилась на 40-70%. В Москве (!) обанкротилась одна из крупнейших сетей книжных магазинов, на периферии закрываются мелкие книжные магазины, которых и так в наших городах остались считанные единицы. И без того не процветавшая в последние два десятилетия отрасль (за исключением издания учебников, где самые большие обороты и время от времени случались заказные убийства) стремительно деградирует. Во всех составляющих. Что самое безысходное - в кадровой.

Бодрые отчеты об издании сотни тысяч названий в год (а сколько среди этого переизданий и того, что кроме как "макулатурой" не назовешь?), росте совокупного тиража (этого вообще нет), о выпуске роскошных изданий (на 90% - переиздания в сафьяновых переплетах с золотыми обрезами и, кстати, отпечатанные не в наших типографиях) и множестве литературных премий - не более чем блеф или гламур, прикрывающий нищенское рубище.

Да, цензуры давно нет, но одновременно исчез и массовый читатель (и больше он нашей школой, вузами и ТВ не воспроизводится). Исчез и созданный за два века (в России и в СССР) мощный корпус высококлассных специалистов, способных подготовить и издать (отпечатать - это уже последнее дело) книгу, которой раньше не было. То есть создать ту самую инновацию.

Наиболее показательна ситуация не с "бестселлерами" (и их-то тиражи у нас смехотворны, а потому, считай, и их нет), не с самоизданиями (заплати пару тысяч долларов и выпускай, что хочешь, так и возникает цифра в 100 тысяч названий в год), не с сомнительного качества справочниками и псевдоэнциклопедиями, не с валом переводной литературы-макулатуры, а с научными, академическими изданиями, которые и демонстрируют интеллектуальный, научный и инновационный потенциал не только национального книгоиздательства как наукоемкой отрасли, но и нации в целом. Тут - просто катастрофа.

После распада СССР перестали выходить книжные серии (перечисляю самые известные в среде образованных людей): "Памятники исторической мысли", "Жизнь в искусстве", "Библиотека античной литературы", "Литературные мемуары", "Философское наследие". Продолжают выходить, но нерегулярно, с огромными трудностями, исключительно на энтузиазме издателей: "Литературное наследство", "Памятники письменности Востока", "Литературные памятники".

Это всё научные издания: выверенный по оригиналу текст (если нужно - с вариантами и черновиками), огромный справочный аппарат, включая указатели и комментарии, сопроводительные статьи, каждая из которых являла собой едва ли не монографию. В советское время эти книги издавались постоянно и тиражами в 25-150 тысяч экземпляров. И всё раскупалось, а многое было невозможно достать - читателей соответствующей квалификации было еще больше.

Сегодня средний тираж всех книг - 3 тысячи экземпляров. Научных - 1,5 тысячи. Нет читателей, а квалифицированных - в особенности. И с каждым днем - всё меньше. Кто будет создавать "интеллектуальные и умные экономику и общество"?

Подготовка научного издания - гигантский и на несколько лет труд коллектива из 8-10 человек: редакторы и корректоры высочайшей квалификации, авторы комментариев и сопроводительных статей - специалисты в соответствующих областях, биографы, составители указателей (работали без компьютеров), в случае если текст иностранный - переводчик (причем специалист в данной области или по данному автору), еще один редактор (перевода). Во многих случаях еще и почерковеды, библиографы. Всё это - уже вымершее или вымирающее племя образованнейших людей (кстати, русской интеллигенции). Почерковедов почти не осталось. Рукописи русских классиков разобрать уже некому! Говорят, осталась одна старушка, которая может прочитать черновики Горького.

Знаете, каких специалистов готовят теперь в наших вузах? Редактор-корректор-верстальщик в одном лице. Хорошо для гламурных журналов (можно платить одну зарплату вместо трех, а качество - кроме верстки - неважно). Но не для академического издания, например, полного собрания сочинений (ПСС) классика - наиболее известного типа такого издания.

В советское время существовали нормы на выпуск ПСС: 12-15 лет на автора и примерно через 15 лет - новое и обновленное издание. Почему? Каждое поколение должно иметь в распоряжении новые издания ПСС всех классиков. Тиражи - десятки и даже сотни тысяч экземпляров.

Что сейчас? Тиражи (всё ПСС): Лев Толстой - 1,5 тысячи, Тургенев - 1 тысяча, Гоголь - 1 тысяча, Пушкин: на первом томе указано - 5 тысяч. "Скорость" издания: Тургенев (начато в 1982 г.) - последние четыре тома так и не вышли, фактически остановлено в 2003 г. Толстой (2000 г.) - вышли 4 тома. Гоголь (2003 г.) - вышли 2 тома. Пушкин (начато в юбилейном 1999 г.) - вышли 2 тома.

Интерес к иностранным языкам вроде бы стремительно растет. Но квалифицированных переводчиков (в России, где два века подряд существовала лучшая в мире переводческая школа) все меньше и меньше: с западных языков, с восточных, с древних (почти не осталось), с языков "народов СССР", как это раньше называлось. Переводы с западных языков выходят во множестве, но тексты все больше и больше напоминают либо подстрочник, либо просто кальку, переполненную переложенными в русскую транскрипцию словами.

Обратный процесс. В России перестали выходить (ибо и писаться) отечественные научно-популярные книги - авторы вымерли. Эти книги у нас теперь почти все переводные. Привлекательность России для стран постсоветского пространства во многом держится на русском языке, ибо только через русские издания местные авторы могут войти во всемирный интеллектуальный и научный оборот. Но мы теперь не способны не только издавать научно подготовленную книгу, но и переводить с этих языков!

Ну и так далее... Не разговоры были с книгоиздателями, а плач их!

Назойливо повторяю: всего лишь 1 млрд долларов в год способен спасти почти умершую, по определению инновационную научную книгоиздательскую деятельность в России. Но кому придет в голову отщипнуть этот миллиард от сумм, ушедших на спасение банковской системы? С банками, но без собственных книг и книг вообще? Так долго не бывает.

Кажется, мы настолько поверили в спасительную силу компьютеров и интернета, что забыли: и там, и там правят бал не столько технологии, сколько тексты, с помощью технологий распространяемые. Смыслы, как сейчас говорят. И вот смыслов и оригинальных текстов Россия больше не производит. А если и производит (крохи), то уж точно не умеет распространять их на новые поколения своих граждан в виде книг. То есть фундаментально, академически. А теле- или сетевая индоктринация - это другое. По сути - всего лишь пропаганда, тактика - не стратегия.

В песках Северной Африки двести лет назад был актуален клич: "Ослов и ученых - под защиту!".

Сегодня в России нужно крикнуть другое: "Под защиту - детей и книги!".

Детьми наконец-то власть наша озаботилась.

Книгами - точно нет.

А что такое дети без книг? Ответ известен...

Виталий Третьяков, декан Высшей школы телевидения МГУ
Источник: Известия
.

Еще по теме:

• Книга уходит в «Нишу»: российское книгоиздание в постбестселлерную эпоху